| Здравствуйте! |
| 7 июня 1794 года в Москве родился знаменитый мыслитель и публицист Петр Яковлевич Чаадаев. Он вошел в историю своими «Философическими письмами», в которых представлял Россию далеко не в лучшем свете. А точнее даже не самими письмами, а тем, что после публикации одного из них автора объявили сумасшедшим. Но вместе с тем, человек он был весьма незаурядный. |
| Поговорим сегодня о чаадаевской Москве. |
 |
 | Московский вундеркинд |
|
| Точно неизвестно, в каком доме прошло детство будущего опального философа. По одной из версий, это был дом Щербатовых, рядом с Тверской улицей. Петр Яковлевич еще в три года лишился родителей, и князь Щербатов был его опекуном. |
| Мальчик рос любознательным, смекалистым. В 13 лет посещал лекции в Московском университете. М.И. Жихарев писал: «Только что вышедши из детского возраста, он уже начал собирать книги и сделался известен всем московским букинистам, четырнадцати лет от роду писал к незнакомому ему тогда князю Сергею Михайловичу Голицыну о каком-то нуждающемся, толковал с знаменитостями о предметах религии, науки и искусства». |
| А в 1950-е годы здесь, по проекту архитектора И. Маркузе, был построен дом одного жилищного кооператива. Какого именно? |
|
 |
| Шутка поэта |
|
| Проживая в Москве, Петр Яковлевич вел светский образ жизни. Будучи человеком общительным, он то и дело появлялся у кого-нибудь в гостях. К примеру, у Арсеньевых, на улице Мясницкой. Там же часто бывал Александр Сергеевич Пушкин. |
| Атмосфера отличалась непосредственностью. В ходу были розыгрыши, всевозможные шалости. Пушкин как-то раз подговорил кого-то прочитать стихотворение Баратынского «Быль»: |
Встарь жил-был петух индейский,
Цапле руку предложил,
При дворе взял чин лакейский
И в супружество вступил. |
Он детей молил, как дара, —
И услышал Саваоф:
Родилася цаплей пара,
Не родилось петухов. |
| Коварство состояло в том, что за столом сидел некто М. Солнцев, внешне похожий на задиристого петуха. И к тому же с какой-то пикантной историей в духе той, что описал Баратынский. |
| Один из присутствовавших вспоминал: «Эффект оказался грандиозным: сидящие за столом, в особенности Чаадаев, не могли удержаться от гомерического смеха». |
| Кстати, в то же время там часто появлялся один знаменитый заграничный композитор. Кто? |
|
 |
| Острослов из Английского клуба |
|
| Чаще всего Петр Яковлевич посещал Английский клуб. Бывал непочтителен, остер на язык. Однажды к нему подошел только что назначенный морской министр Александр Меншиков: |
— Что это, Петр Яковлевич, старых знакомых не узнаете?
— Ах, это вы! Действительно не узнал. Да и что это у вас черный воротник, прежде, кажется, был красный.
— Да разве вы не знаете, что я морской министр?
— Вы? Да я думаю, что вы никогда шлюпкой не управляли. |
| Герцен писал: «Старикам и молодым было неловко с ним, не по себе; они, бог знает от чего, стыдились его неподвижного лица, его прямо смотрящего взгляда, его печальной насмешки, его язвительного снисхождения». |
| А в 1912 году в здании клуба были созданы торговые ряды. Как их прозвали? |
|
 |
| Басманный узник |
|
| «Философическое письмо» было опубликовано в 1836 году в журнале «Телескоп». В нем, в частности, говорилось: «Окиньте взором все прожитые нами века, все занятые пространства — и вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания, ни одного почтенного памятника, который бы говорил о прошедшем с силою и рисовал его живо и картинно. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя». |
| Журнал закрыли, его издателя — профессора Николая Надеждина — сослали в Усть-Сысольск, а самого Чаадаева царь объявил безумцем. Николай I написал: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной — смесь дерзкой бессмыслицы, достойной умалишенного». |
| В то время Чаадаев жил во флигеле дома Левашовых на Новой Басманной. Там-то его и заперли. Петр Яковлевич имел право только на одну прогулку в день. Писать ему запретили категорически. И на протяжении года его ежедневно осматривал доктор. |
| В каком именно флигеле жил Чаадаев? |
|
 |
| Любимый ресторан Чаадаева |
|
| Спустя некоторое время Чаадаев снова начал появляться в обществе. Он, например, полюбил ресторан Шевалье в Камергерском переулке. Лев Толстой в одном из романов называл гостиницу Шевалье лучшей в Москве. Здесь бывали Теофиль Готье, Некрасов, Пущин, Григорович, Фет, а также сам Толстой. |
| Ресторан же при гостинице пользовался особой любовью и у москвичей, и у приезжих. Тот же Теофиль Готье писал: «Мне подали еду в устроенном, как зимний сад, и уставленном экзотическими растениями зале с окнами. Довольно странное ощущение — откушать в Москве в разгар зимы бифштекс с печеным картофелем в миниатюрной чаще леса. Официант, ожидавший моих заказов, стоя в нескольких шагах от столика... был одет в черный костюм и белый галстук». |
| Ресторан Шевалье упоминается и в одной из пьес А.Н. Островского. В какой? |
|
 |
| Печальный уход |
|
| В апреле 1856 года здоровье Петра Яковлевича стало быстро ухудшаться. Подступила сильная слабость, пропал аппетит. Один из современников писал: «Со всяким днем ему прибавлялось по десяти лет, а накануне и в день смерти он вполовину тела согнувшийся, был похож на девяностолетнего старца». |
| За день до смерти он едет к Шевалье, но может там осилить только ложку супа. На следующий день он исповедовался и скончался. |
| «Московские ведомости» опубликовали некролог: «В 5 часов пополудни скончался после непродолжительной болезни один из московских старожил Петр Яковлевич Чаадаев, известный почти во всех кружках нашего столичного общества». |
| Незадолго до смерти философ распорядился, чтобы его похоронили «в Донском монастыре, близ могилы Авдотьи Сергеевны Норовой, или в Покровском, близ могилы Екатерины Гавриловны Левашовой». |
| Похоронили в Донском. А на Новом или на Старом кладбище? |
|
| Узнавайте Москву вместе с нами! |
