| Здравствуйте! |
| Все праздники позади — от католического Рождества до Старого Нового года. Очень хочется узнать, каким он будет, этот год. А поскольку у нас нет такой возможности — хотя бы посмотреть, чем жил наш город сотню лет назад. Ведь это тоже очень интересно. |
| Итак, мы отправляемся в Москву 1922 года. |
 |
 | Директора-романтики |
|
| Идет пятый год новой власти. Городской уклад полностью перекраивается. В бывших частных домах теперь новая жизнь. В знаменитом доме Чертковых на Мясницкой открывается так называемый «Деловой клуб». В нем старые руководители передают свой опыт новым, так называемым «красным директорам». |
| Первое время этот клуб в какой-то мере даже романтичен. Здесь издается журнал «Предприятие», в нем декларируются новые взгляды на производство: «Каждый кусок прочного ситца, каждая кружка, петля для окна, наконец, каждый рельс — все это прокламации культуры». |
| Нарком торговли и промышленности Л.Б. Красин выступает с речью, полной образов: «Хороший красный директор должен быть как породистая английская лошадь, быстрый в движениях, поджарый, спокойно-сдержанный, но и готовый в любой момент развить большую энергию». |
| А как этот клуб переименуют в 1991 году? |
|
 |
| Бывший храм, бывший Келер |
|
| Объявлена война религии. На Вороньей улице (сейчас — улица Сергия Радонежского) находится старообрядческая церковь святых Сергия и Вакха. В 1922 году в нее являются большевики — пока только с ревизией. Староверы, однако, считают, что их храм осквернен, и после ухода ревизоров устраивают очищающее каждение. Кто-то доносит властям, и храм закрывают. |
| Рядом расположены цеха бывшей (разумеется, к тому моменту национализированной) парфюмерной и кондитерской фирмы «Роман Келер и К°». Еще недавно это был известный бренд. В одной только Москве у Келера было 17 аптек, а сеть оптовых магазинов доходила до Дальнего Востока. Журнал «Нива» в 1900 году писал, что заслуга фирмы состоит «в водворении в России новой отрасли обрабатывающей промышленности — производства химических и фармацевтических препаратов с целью вытеснения с русских рынков однородных продуктов иностранного производства». |
| Но к тому моменту это был совершенно обезличенный «Фармзавод № 12». Ему-то и отдали бывший храм. |
| А что именно разместят там новые хозяева? |
|
 |
 | Климент Тимирязев, герой нового времени |
|
| Практически завершен снос памятников «царям и их слугам». Повсюду вырастают монументы, посвященные новым героям. Физиолог Климент Тимирязев принял революцию — и обеспечил себе бессмертие в новой России. В ноябре 1922 года, на месте дома князя Гагарина (дом сгорел во время октябрьских боев в 1917 году), ему закладывают памятник. |
| С речью выступает председатель Моссовета Л.Б. Каменев. Он говорит о Тимирязеве: «В лице его объединены мировой ученый и великий революционер». |
| В основание будущего монумента замуровывают мемориальную доску с надписью: «В день пятилетия Великой Октябрьской революции заложен этот памятник великому ученому и поборнику научной истины и справедливости человеческих отношений К.А. Тимирязеву. Памятник сооружен Моссоветом, ВЦИКом и Наркомземом по проекту скульптора Меркурова и архитектора Осипова с использованием силы безработных». |
| Сам памятник будет открыт уже в следующем году. А перед фигурой ученого установят стилизованное изображение двух научных приборов. Каких именно? |
|
 |
 | Вдовий дом на площади Потье |
|
| В 1922 году нынешнюю Кудринскую площадь переименовывают в площадь Эжена Потье — французского поэта, автора слов «Интернационала». Новых героев увековечивают не только в памятниках, но и в топонимах. |
| Знаменитой «высотки на Кудринской» еще, разумеется, нет. На площади доминирует так называемый «Вдовий дом», памятник архитектуры 1775 года. До революции его использовали как благотворительное учреждение. Здесь находили приют «сердобольные вдовы» — бедствующие москвички с детьми, оставшиеся без кормильцев. Им предоставляли проживание и пищу, а «сердобольные» в благодарность должны были ухаживать за немощными больными. |
| Всего в 1922 году в Москве поменяли 477 топонимов. Столько переименований не было никогда. |
| А спустя всего три года эту площадь снова переименуют. Как на этот раз? |
|
 |
| Свадьба по-есенински |
|
| На смену венчанию в церкви приходит гражданская регистрация браков. 2 мая 1922 года в ЗАГСе Хамовнического совета сочетаются Сергей Есенин и Айседора Дункан. |
| Впрочем, некое подобие венчания все-таки было. Годом раньше, в день знакомства Есенин отправился провожать Айседору в ее особняк на Пречистенке. Извозчик задремал, и лошадь принялась ходить кругами вокруг церкви Успения на Могильцах. |
Илья Шнейдер, секретарь Дункан, растолкал возницу:
— Эй, отец! Ты что, венчаешь нас, что ли? Вокруг церкви, как вокруг аналоя, третий раз едешь.
Айседора, разобравшись, в чем дело, счастливо заулыбалась:
— Свадьба! |
| Тот же Шнейдер напишет в своих мемуарах: «ЗАГС был сереньким и канцелярским. Когда их спросили, какую фамилию они выбирают, оба пожелали носить двойную фамилию — „Есенин-Дункан"». |
| А что в этом здании было до революции? |
|
 |
| Из Москвы |
|
| Многих не устраивает новый жизненный уклад. Но пока еще есть возможность уехать. Пакуют вещи и в Борисоглебском переулке — в 1922 году страну покидает поэтесса Марина Цветаева со своей дочерью Алей. Ей, впрочем, движет не столько недовольство тем, что происходит вокруг, сколько желание воссоединить семью. Муж Марины Ивановны Сергей Эфрон учится в пражском университете. |
| Эмиграция не принесла ей счастья. Цветаева пишет: «Никто не может вообразить бедности, в которой мы живем. Мой единственный доход — от того, что я пишу. Мой муж болен и не может работать. Моя дочь зарабатывает гроши, вышивая шляпки. У меня есть сын, ему восемь лет. Мы вчетвером живем на эти деньги. Другими словами, мы медленно умираем от голода». |
| В конце концов она вернется в Советский Союз. А в цветаевском доме позднее откроют Культурный центр «Дом-музей Марины Цветаевой». Когда именно? |
|
| Узнавайте Москву вместе с нами! |
