| Здравствуйте! | | 28 марта 1868 года родился писатель Алексей Максимович Пешков, он же Максим Горький. Ему довелось жить и в Поволжье, и в Петербурге, и в Америке, и на острове Капри. Но через все эти скитания лейтмотивом шла Москва. Она как будто связывала все этапы его жизни. И из разрозненных фрагментов складывалась целостная биография. | | Мы же поговорим о тех московских достопримечательностях, которые напоминают нам о Горьком. |  |  | Горький и «собачья ножка» |
| | В 1897 году скромный офицер Сергей Скирмунт неожиданно получил огромное наследство. Что с ним делать, он совершенно не представлял. Но в 1900 году Скирмунт познакомился с Горьким. Они подружились, и писатель довольно легко втянул новоявленного богача в революцию. Сергей Аполлонович принялся финансировать всяческие «неблагонадежные» проекты, организовал издательство «Труд», был арестован, сослан в Олонецкую губернию, но в скором времени вернулся по амнистии. | | Горький часто гостил, даже жил у Скирмунта. Ольга Леонардовна Книппер писала о нем Антону Павловичу Чехову: «Сегодня приехал Горький... Учил меня делать "собачью ножку", т. е. крутить папироску из бумажки и насыпать махорку; конечно, я буду сыпать табак, а не махорку... Сам он очень нервен, все плачет. Начал рассказывать, как он читал "На дне" в ночлежке... и говорил со слезами, все давился. Говорит, плакали в ночлежке и кричали, что "мы хуже, хуже". Целовали его, обнимали. Рассказывает, а сам плачет. Опять он за кого-то вступается, защищает. Остановился у Скирмунта». | | А когда этот дом был построен? | |  | | По соседству с Сандунами |
| | Горький дружил и с Чеховым. Он часто навещал Антона Павловича. В том числе, когда тот проживал на углу Неглинной улицы и Звонарского переулка, в одном архитектурном комплексе с Сандуновскими банями и магазином знаменитого нотоиздателя Петра Юргенсона. | | Эту квартиру выбрали супруга и сестра Антона Павловича. Бунин писал Чехову: «Все общеинтересное Вы, конечно, знаете? О Горьком, значит, тоже, за исключением разве того, что, проводив его, мы с Шаляпиным пили до 6 часов утра. Новая квартира Ваша в Звонарском переулке очень хороша, я был в ней уже два раза (один раз с Куприным), и мы занимались тем, что зажигали и тушили электричество: это очень занимает Вашу супругу и сестрицу. Обе они в добром здоровье и уже воспользовались близостью бань». | | А что за надпись виднеется под часами на главном фасаде? | |  | | Горький для комиссаров |
| | Максим Горький был советским меценатом. Он, например, материально участвовал в сооружении комплекса общежитий института Красной профессуры на Большой Пироговской улице. Когда здания были готовы, придирчиво вникал в каждую мелочь. Но в результате остался доволен. Даже похвалил строителей: «Хоро-о-шую конюшню для комиссаров построили!». | | Комплекс был сдан в эксплуатацию в 1932 году. И в нем началась необычная жизнь, полная парадоксов. Эдуард Розенталь вспоминал: «Сначала нас было трое, но вскоре с Украины, где разразился голод, приехала няня Маруся, которая была, по существу, членом семьи. Ютились в восьмиметровой комнатушке на последнем, шестом этаже. Но с изумительным видом на Новодевичий монастырь. Когда до нас доносились звуки духового оркестра, я знал, что хоронят очередного большого начальника. Правда, в то время место на Новодевичьем кладбище предоставлялось и обычным жителям района». | | Интересно, что в мужском туалете было больше раковин, чем в женском. Почему? | |  | | Защитник Павла Корина |
| | В бывшем доходном доме Ечкина на Арбате Горький навещал живописца Павла Корина. Он любил помогать, покровительствовать – как и до революции. Павел Дмитриевич был одним из его опекаемых. И Алексей Максимович часто бывал в этом доме, в его мастерской. | | А в опеке художник нуждался. Власти постоянно обвиняли его в политической неактуальности, даже зловредности. Еще бы – пишет портреты священников, собирает иконы, посещает церковные службы. | | Но Горький все эти удары отбивал. Одновременно и подбадривал Корина, и старался, как говорится, вправить ему мозги. Уверял: «Здорово, как это здорово! Вы большой художник. Вам есть что сказать! У вас настоящее, здоровое, кондовое искусство!» Но при этом настаивал, чтобы тот переименовал свою самую большую (правда, так и не написанную) картину из «Реквиема» в «Русь уходящую». Говорил: «Дайте картине паспорт». | | Кстати, в одной мансарде с Павлом Кориным работал его брат. Как его звали? | |  |  | Про заводы и шахты |
| | Сейчас в бывшей усадьбе Степана Рябушинского – самой известной постройке великого Федора Шехтеля – действуют два мемориальных музея. При этом оба не имеют отношения ни к Шехтелю, ни к Рябушинским. Один – в главном усадебном особняке – посвящен Горькому, а другой – во флигеле для хозяйственных нужд и прислуги – Алексею Толстому. Притом Толстой туда вселился уже после смерти Горького. А при Горьком флигель был отведен под его издательские проекты. Там находились редакции журналов «На стройках СССР» и «Наши достижения», а также издательство «История фабрик и заводов». | | Алексей Максимович писал: «Рабочий класс Союза Советов строит на огромной земле своей социалистическое общество. Достаточно ли осведомлены мы об успехах социалистического строительства? Хорошо ли мы знаем то, что делается на всех фабриках и заводах, шахтах и рудниках нашей огромной страны? На эти вопросы можно ответить только так: мы крайне плохо знаем все то, что совершается в Союзе Советов трудом концентрированной энергии миллионов единиц рабочего класса». | | А когда музей-квартира А. Толстого был открыт? | |  |  | Не мог говорить |
| | В 1951 году на площади перед Белорусским вокзалом торжественно открыли памятник Максиму Горькому. Автор – знаменитый скульптор Шадр. | | Место выбрали не случайно, ведь именно здесь Москва встречала знаменитого писателя после его возвращения из долгой эмиграции. Собралось несколько тысяч человек. Илья Збарский (сын Бориса Збарского, который бальзамировал тело Ленина) вспоминал: «На том самом месте, где теперь стоит памятник писателю, на постаменте стоял живой Горький и, утирая слезы, умилялся встречей с Родиной, он все время вещал, какие мы хорошие, как он рад видеть социалистическую Россию и восхищался успехами Советской власти. Почти непрерывно он лил слезы и повторял: "Я не могу говорить", по поводу чего очень скоро родилась острота: Лев Толстой сказал "Не могу молчать", а Максим Горький – "Не могу говорить"». | | После речи писателя – в знак безграничной любви – унесли на руках. | | Увы, Иван Шадр не дожил до окончания работ над статуей. Его работу завершал другой известный скульптор. Кто? | | | Узнавайте Москву вместе с нами! |
 | Не забудьте скачать мобильное приложение: | |
|
|
|
